Как жить под санкциями. Эксперты Вышки обсудили ошибки и успехи иранской экономики
Иран находится под санкциями более 40 лет и особенно серьезное давление испытывает последние 10 лет. Опыт этой страны по преодолению санкционного давления стал остро актуален для России в 2022 году.
С февраля прошлого года западный санкционный режим в отношении России перешел на иной уровень. Принципиально новым инструментом стал механизм установления предельных цен на энергоносители, цель которого — снижение доходов государства от экспорта углеводородов и разбалансировка госбюджета в условиях роста расходов на военно-промышленный комплекс. Похожий уровень санкционного давления испытала на себе Исламская Республика Иран в 2012 году из-за своей ядерной программы. Страна уже жила под санкциями с 1979 года, и к ним добавились новые со стороны ЕС и ряда других государств:
- эмбарго в отношении углеводородов — основной статьи иранского экспорта;
- заморозка активов центрального банка страны и крупнейших финансовых институтов;
- отключение от международных платежных систем;
- запрет на поставки значительной части импортируемых товаров и оказание услуг.
Влияние этих факторов на экономику страны, а также ответные методы регулирования Игорь Сафонов подробно разбирает в своем докладе. В частности, речь идет о переориентации торговых потоков, об инструментах обхода финансовых ограничений, об изменении структуры и объема экспорта и импорта, в том числе об особенностях ипортозамещения. В представленных материалах показано, как менялся индекс экономической сложности Ирана, какую динамику демонстрируют инфляция и государственный долг, каково состояние неформальной экономики и малого бизнеса, какие «уроки» проходит макроэкономическая политика.
Около трети ВВП Ирана приходится на автомобильную промышленность. Ее опыт может быть особенно показателен с точки зрения применения к российским реалиям. Иранский автопром в 2012 году столкнулся с теми же сложностями, что и российский в 2022 году. На момент введения санкций его главной задачей была локализация самых успешных западных моделей. Сбой в поставках важных наукоемких комплектующих (АКПП, антиблокировочные системы, подушки безопасности и т. п.) привел к сокращению производства в 2013 году на етверть, к потере экспортных рынков, а также к снижению качества продукции. Высокотехнологичные опции сохранились только в премиальном сегменте.
Ситуация немного изменилась в 2016 году, когда было подписано Соглашение по иранской ядерной программе (СВПД — Совместный всеобъемлющий план действий). В Иран вернулись европейские концерны, и на рынок вышли обновленные модели на современных платформах. В 2018 году, когда США ввели односторонние ограничения, интерес к иранскому рынку проявили китайцы. Но они предлагали не технологии, а локализацию собственных производств. Итог всех произошедших изменений таков: к настоящему времени национальные автопроизводители смогли освоить выпуск наукоемких комплектующих, однако самостоятельными не стали. Они все равно базируются на европейских исследованиях и разработках. Среди причин такой ситуации можно выделить сохранение политики протекционизма, завышенные цены, а также отсутствие трансфера технологий со стороны главных торговых партнеров.
Есть в иранский «новой экономике» и истории успеха. Одной из отраслей, использовавшей внешние ограничения в качестве позитивного толчка, стала сфера информационных технологий. Появились стартапы, разрабатывающие аналоги западных IT-сервисов в потребительском секторе. Кроме того, при поддержке ЦБ была создана собственная платежная система Shetab со своими банковскими картами. Несмотря на то, что сохраняется проблема оттока высококвалифицированных специалистов за рубеж, сектор инновационных разработок в 2016—2021 годах показал значительный рост, в том числе благодаря господдержке.
Опираться на опыт Ирана нужно с учетом современных реалий, отметил дискуссант семинара — директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, член-корреспондент РАН, доктор экономических наук Александр Широв. По его словам, за последние 10 лет мировая экономика существенно изменилась. Если раньше развитые страны контролировали как финансовые, так и торговые потоки, то сейчас как минимум торговые потоки во многом определяются азиатскими странами. В итоге ограничения, которые накладываются не всем сообществом, а группой, не имеют той силы, как 20—30 лет назад. К тому же ограничения приводят к ущербу для третьих стран. Главная проблема санкций в том, что они не учитывают произошедшие изменения мировой экономики. Они рассчитаны на мгновенный политический эффект, которого, как показывает практика, нет. Это означает, что санкционное давление не может рассматриваться как точный и эффективный инструмент. Более того, оно в какой-то степени сдерживает развитие мировой экономики, и потому требует переосмысления.
Кроме того, отмечает Александр Широв, у России есть ряд существенных отличий от Ирана и других стран, имеющих опыт жизни под санкциями. Главное преимущество нашей страны — это расположение: у России есть Евразийский экономический союз — окно в мировую экономику, а также длинная сухопутная граница со многими странами, не поддерживающими санкции. Еще одна особенность состоит в том, что постепенное усиление санкционного давления до и после 2014 года позволило российской экономике адаптироваться. Но и это еще не все.
«То, чего я не увидел в Иране, и то, что есть в России — это многоканальность финансовой системы. Потому что любые проекты в области снижения зависимости от импорта и поддержания уровня технологического развития невозможны без выстраивания эффективных механизмов финансирования. <...> Вывод состоит в том, что если мы формируем нормальную историю, где у нас есть производитель, есть некоторое участие государства, но самое главное, есть адекватные механизмы финансирования, то мы достигаем успеха. В каждом случае, когда так было сделано, мы получили успешное решение очень крупных кейсов. Мы здесь можем вспомнить и сельское хозяйство, и оборонно-промышленный комплекс, и металлургию, и химию», — указывает Александр Широв.
Можно задаться и более фундаментальным вопросом: «В целом, конечно, мы видим, что длительные санкции, с одной стороны, политических результатов не достигают, во всяком случае тех, на которые они были рассчитаны, но с точки зрения стагнации качества, уровня жизни, безусловно, они влияют. И в этой связи мы должны задаться фундаментальным вопросом. Если все мировое сообщество настаивает на приоритете целей устойчивого развития, и это не только экономический рост, там масса показателей, то в какой степени односторонняя санкционная политика эти цели подрывает. <...> Например, для России, а также и для Ирана ограничения в доступе к наиболее эффективным технологиям в области декарбонизации автоматически ведут (так как Россия крупная страна, Иран крупная страна) к подрыву глобальных целей по защите климата от антропогенного воздействия. Это только один из примеров. <...> Если мы имеем в виду наши общие цели по развитию общества, я бы сказал, что санкции должны бы иметь исключения, связанные с этими целями», — резюмирует Александр Широв.
С презентацией доклада вы можете ознакомиться по ссылке: Противодействие санкциям и адаптация к санкционному режиму. Опыт Ирана (PDF, 946 Кб).